Экс-депутат Иркутской области: проблема БЦБК реальная и непростая
Что сегодня происходит вокруг Байкала и Байкальского ЦБК? Об этом для издания «МК Байкал» рассуждает бывший председатель комитета по законодательству о природопользовании, экологии и сельском хозяйстве Законодательного собрания Иркутской области, а ныне председатель правления Иркутской общественной организации «Байкальский центр гражданской экспертизы» Юрий Фалейчик:
Проблема БЦБК реальная и непростая. О БЦБК сломали свои зубы несколько очень серьезных структур: «ВЭБ Инжиниринг», «Росгеология», доламывает свои – «Росатом», он в чрезвычайно сложном положении. Об этом свидетельствует письмо, которое было разослано авторам технологий – тех самых, которые предлагаются для утилизации накопленного вреда БЦБК. Действия «Росатома» выглядят паническими – они потеряли лето, теплый сезон, а вместе с ним – год упущен, обещание подобрать технологии с участием Академии наук, да еще и на конкурсной основе, в общем, не выполнено. И делается попытка переложить ответственность на людей, которые и близко не стояли к тому, чтобы приезжать в Байкальск и испытывать свои технологии. Авторами технологий являются инженеры, ученые. Пусть они даже практикующие, но у них явно нет ни машин, ни механизмов, ни рабочих, ни инженерных кадров, которые могли бы организовать работы на площадке. Прорабов нет. И мало того, своих денег, на которые «Росатом» предложил им провести испытания, у них тоже нет. До 25 августа они должны были заехать, провести испытания.
Сроки поставлены такие, что невольно вспоминаешь русскую сказку: мол, к завтрашнему дню сделай мне хрустальный дворец. Это говорит о том, что переработка лигнина оказалась очень сложной научно-прикладной проблемой. «Росатом» пока с ней тоже не справился. К тому же надо понимать, что в Байкальске все участники процесса так и не стали единой командой. Например, «Росатом» собирает цепочку контейнеров локальных очистных сооружений, но приходит товарищ в мундире и говорит: нельзя. И вместо того, чтобы потратить лето на понижение уровня надшламовых вод, который был заявлен как критический, все поставлено на стопор с помощью механизма «лебедь, рак и щука». Казалось бы, все эти противоречия должна была разрешить специальная правительственная комиссия по Байкалу, созданная в развитие закона по охране озера, выше которой нет ничего: чтобы и законодательство было подрихтовано, и участники процесса были направлены, и финансирование дало результат. Но, очевидно, комиссия пока не работает и свою повестку так и не сформировала. Это говорит о том, что сейчас – не до Байкала.
На одном из недавних рабочих заседаний по Байкалу и Байкальску зашла речь о том, что, вот, мы понижаем уровень надшламовых вод, чистим их, а куда ее, очищенную воду, девать? И вот тут началась белиберда! Белиберда – это когда руководители надзорных органов (не буду называть фамилии, чтобы они под землю от стыда не провалились) всерьез говорят следующее: если вы хорошо почистите и ваши стоки будут чистыми, то их можно сливать в «голову» очистных сооружений Байкальска, а если же они будут грязными, то их можно сливать в реки, впадающие в Байкал.
Вот это заявка! Конечно, надо сказать, что «грязные» в этом случае необходимо заключить в кавычки, поскольку имеется в виду норма на уровне рыбохозяйственных ограничений. Но мы должны понимать: это два разных установленных норматива. Один – то, что можно сливать в реки, а эти реки понесут все в Байкал. Другой – параметры чистоты для прямого сброса в Байкал, нормы, невероятные по своим значениям, которых, во-первых, никаким современным оборудованием не достичь, а во-вторых, и установить этот показатель современными приборами нереально. Ученые авторы этой таблицы в свое время гордились: мы специально это сделали, чтобы в Байкал ничего не сливали! В разговоре с такими учеными хочется задать вопрос: товарищи ученые, а вы вообще хорошо понимаете то, что Байкал – это не пробирка со стерильной водой, а это сложнейший биоценоз, который построен на постоянном притоке в озеро неких веществ. Там вся таблица Менделеева, все соединения. Все это становится пищей для местной флоры и бактерий, что-то выпадет в ил. В Байкал попадает бульон взвесей и рассолов, к которому адаптирована байкальская биота. Товарищи ученые, вместо того, чтобы грудью защищать запрет на слив вообще чего-либо, определите предельно допустимые нормы по всем этим веществам. А также дайте расклад, сколько приносят реки, а сколько от нормы остается человеку – чтобы нам без ущерба встроить свою деятельность в биоценоз. Но, к сожалению, на эти практические вопросы наша наука ответов не дала, и в этом смысле она превратилась в ретроградную.
Мое устойчивое убеждение, что Байкальск – искусственный город, возникший исключительно благодаря БЦБК. Логично, что с исчезновением БЦБК исчезнуть должен был и город. Но тут сыграли роль гора Соболиная, микроклимат и способность нашего человека к выживанию.
Население, конечно, резко сократилось и имеет тенденцию сойти к минимуму. При этом попытки нарисовать оптимистический мастер-план, который по заказу ВЭБа делает КБ «Стрелка» – это, скорее всего, пыль в глаза, потому что за килограммами бумаги на самом деле нет никакой новой идеи, нет миссии, нет стержня, вокруг которого Байкальск мог бы существовать. Все зиждется на том, что Байкальск – центр туризма. Но пока не развит туризм в целом на Байкале, системно, пока не выстроена комфортная транспортная схема, чтобы турист за один приезд смог побывать много где: и на Ольхоне, и в Танхое, и на Кругобайкалке с Байкальском, пока нет элементарно теплых туалетов на каждом шагу, в отдельно взятом Байкальске ничего не получится. Нужно понять, что туризм невозможен без теплых нужников! Так что давайте их строить по всему Байкалу, так же как дороги, причалы, приют-кордоны, очистные, палаточные лагеря, туристические тропы и т. д. Для людей, а не для освоения бюджетов.
Кроме того, центр туризма должен притягивать чем-то особенным. Недавние геофизические исследования показали, что гипотеза о близости термальных вод к поверхности именно в Байкальске нашла свое материальное подтверждение. Оттуда, кстати, и уникальный микроклимат. И сегодня, если мы наберемся смелости – геология всегда риск – и проведем разведочное бурение на термальные воды, мы, скорее всего, получим стопроцентный ответ: есть ли у Байкальска будущее. Развитие бальнеологической, курортной темы – вполне реальное, видимое круглогодичное будущее, реальный туристический магнит для местечка, претендующего на звание «центра туризма». Если не поднимем воды, то Байкальск сохранится маленьким лыжно-клубничным поселением. И никакие усилия по исписыванию тонн бумаги на мастер-план к позитивному результату не приведут.